Сборник повестей «Мирдорог». Книга I. Леший. Пролог и первый том - Даниил Протасов

За столом сидела госпожа Силецкая, дрожащими руками попивая из чашки листовой отвар. На завтрак сегодня подавали омлет10, овсяную кашу, пироги, блины, густой мед, варенье, «эльфийские слезы»11, вареные яйца, соль и уже упомянутый листовой отвар, разливаемый из самовара.

Эльф поздоровался, справился о здоровье и, не получив ни на одно свое слово ответа, приступил к трапезе, ибо душевный срыв вызвал в нем большой аппетит.

Сначала он съел тарелку каши, которая, кстати говоря, этим утром получилась немного переваренной и по цвету своему и вкусу напоминала гномскую бронзу. Однако это не помешало лешему приняться за блины, которые с густым вишневым вареньем уходили один за другим. Далее на столе не стало трех яиц, вместе с солью последовавших за предыдущими, дивного, горячего пирога с мясом оленя и нескольких конфет.

Когда из самовара в расписную чашку полился горячий ароматный отвар, запах и вкус которого ценящим людям рисует картины «вечного» острова Алонера, Матиаш повторно задал боярыне вопрос о её здоровье, а так же поинтересовался, где сейчас находится пан Силецкий.

Она немного помолчала, потом резко, со звуком опустила на стол кружечку, а на глазах её выступили слезы.

– Да где этого подлеца черти носят?! Что за гном, что это за гном?! Я тут, понимаете сижу, волнуюсь, а он там, может быть, уже на снегу в застывшей луже крови лежит! Вчера, стало быть, после вашего ушиба он как с цепи сорвался. Велел снарядить трех конных воинов и ускакал с ними в сторону монастыря. Ох, горе мне с таким мужем жить!

После этих слов двери распахнулись, и в комнату ворвался ветерок, несущий легкие и пушистые, как эльфийские цветы, снежинки. На пороге показался Анджей. Вид его был мрачен и выделялся на белом солнечном свету. Не сказав ни слова, он прошел к столу и сел за него.

– Погода ныне просто изумительная, – спустя несколько минут тишины сказал он.

– Погода отличная, говоришь! Вот я тебя сейчас как выставлю на улицу! Мы тут, понимаете, слезами заливаемся, гадаем, где он, в какой канаве его искать, а он о погоде тут, видите ли, решился говаривать.

– Эх, Эри… Вы оба, верно, ждете, чтоб я рассказал о своих ночных похождениях… Ну что же. После того, как вы, Матиаш, получили столь, извиняюсь, нелепую травму, я обдумал и решил, что сколько бы не был Вит прав, какой я, к дьяволу, друг и шляхтич, ежели не приду на помощь. Но мы опоздали, монастырь разграблен и сожжен, а братья убиты. Да отсохнут руки у тех, кто сделал это, а сами они умрут от самой страшной чумы!

Лицо эльфа помрачнело. После своего сна он старался как можно меньше думать об этом, но чувства, все же, взяли верх над силой воли, и на глазах появились слезы.

– Но не расстраивайтесь, друг мой. В конце концов, наша-то жизнь продолжается. Поэтому предлагаю сейчас же подумать о вашем дальнейшем будущем. Вит написал мне в послании, что вы имеете предрасположенность к магии и порекомендовал устроить вас в ученики к нашему, так сказать, третьему – Фёдору Михайловичу Разумовскому, магу уровня Е+. Без сомнения, он не откажет в такой просьбе, но вы сами должны подумать, надо ли это вам?

Матиаш слышал множество историй о магах, о том, что они боятся произнести лишнее слово, о том, что их почти всех убивают и подобных. Но что он терял? Тщательно обдумав все, он ответил:

– Согласен, играть, так играть!

– Что же, тогда я прикажу снарядить нескольких слуг. Путь нам предстоит неблизкий, его башня находится в Приграничном Воеводстве, почти у самой Империи.

На сборы потратили немного времени, но на обедать, все же, остались в замке.

Подкрепившись несколькими куропатками с вином, наши знакомые отправились в путь.

По заснеженной лесной дороге мчалась тройка орчьих лошадей, запряженная в красивые сани, оформленные под медведя. У изголовья стоял кучер и время от времени хлестко взмахивал кнутом. За ним в серебристых контушах сидели Анджей и Матиаш. В задней части, на выступе для слуг, находилось три человека. Один из них держал в руках большой авлос, второй – барабан, третий – волынку. Играли они достаточно быструю и мажорную мелодию, в куплетах которой, время от времени, проскальзывали минорные переходы.

Но дворянину не пристало ехать за тридевять земель, взяв с собой только четырех челядин. И этот случай не исключение – за резными санями направлялся целый поезд, состоящий из двух упряжек и четырех уланов сопровождения. В пошевнях стояли сундуки с одеждой, съестными припасами и доспехами, а так же ларец с деньгами, пару охотничьих арбалетов, бочонок с медом и бурдюки с водой.

Уланы, или легкие гусары – это войны, служащие у землевладельца, на время войны определяющиеся в товарищескую армию в легкие кавалерийские хоругви. Как таковой, формы у них не было, зато имелись некоторые обязательные атрибуты: пика, плащ или ментик, шапка с одним большим пером и щит, гусарский тарч, прямоугольной формы с сечением примерно на 45 градусов сверху, к большей боковой (то есть дальней) стороне которого иногда ещё крепили перья соколов, воронов и орлов.

Погода была действительно чудесной. С неба падал легкий и пушистый снег, от белого солнечного света становилось ярко и тепло, легкий ветерок шевелил сосновые макушки, перья на шапках и флажки рода Силецких на концах пик.

Пока ехали, Анджей рассказывал о невероятных приключениях, которые удалось ему пережить. К вечеру остановились на небольшой поляне, на которой не росли деревья. Расчистили её от снега, развели костер, расстелили вокруг него ковры, установили походные палатки, дали коням корм и разлеглись перед огнем. Пока все доедали поджаренные колбасы, музыканты наигрывали спокойные и расслабляющие мотивы. Потом кто-то открыл бочку, и в лагере сразу стало весело. Пока группа распивала мед, к Матиашу подошел боярин и потребовал к себе внимания. Потом он повел эльфа в лес, через плохо протоптанную тропинку.

По ней пробирались минут десять и, в итоге, вышли на большое поле, освещаемое заходящим солнцем. На снегу лежали сажа, камни и, кое-где, обгорелые бревна, а так же были видны кровавые пятна и осколки стекол. В воздухе стоял запах гари и копоти.

– Где мы, пан Анджей?

– А ты что, не узнаешь? Это – все, что осталось от монастыря святого Александра.

На лице лешего нарисовались скорбь и ужас. Он упал на колени и потупленным взглядом, сидел и смотрел на ужасную картину разорения. Буря эмоций охватила его душу. Он легко мог снова впасть в обморок.

«Да, жизнь меняется, на то она и жизнь, но чтобы так резко и бесповоротно…» – думал, ничего не замечая перед собой, Матиаш, на лице которого появилась слеза.

Глава 4

Ночь стояла прекрасная. Два спутника, большой, Цезарь, и малый, София, хорошо освещали спящий и спокойный лес, а что касается температуры воздуха, так она была в самую пору. Однако, наверняка, если бы это было не так, а, скажем, она занимала ощутимо отрицательные позиции, то Матиаш, насколько не был бы он утеплен, промерз бы до костей и заболел. Но именно в эту ночь ничего не помешало ему просидеть на коленях в оцепенении целый час, пока вся эта картина не надоела пану Анджею, который начал кидать в лешего комья снега. После нескольких… а может и нескольких десятков килограмм побывавшей на его лице замерзшей воды эльф так и не подал признака сознания. Тогда боярин всыпал ему пару – тройку оплеух, крича при этом некие выражения, которые иногда получали несколько непристойный характер. В, так сказать, копилке гнома уже стали подходить к концу идеи, и, после еще нескольких попыток вернуть разум вышеуказанным способом, он положил покрасневшую от ударов руку на лоб юноше и начал читать молитву. После нескольких строчек пострадавший подал признаки жизни и присоединился к чтению.

До лагеря они шли тем же путем и оказались на стойбище, когда всё их сопровождение валялось и храпело у еле горевшего костра. Так как делать более было нечего, выпили по чарке легли спать, растолкав перед этим одного уланчика, вставшего на дежурство.

Однако спать Матиашу не хотелось вообще. Через полчаса мучительных попыток войти в царство Морфея, леший встал и начал бродить по лагерю. Вначале попытался разбудить часового, вторично уснувшего, потом сходил за дровами для костра, добавил их в огонь и сел возле него.

Вдруг неожиданно подул ветер, потому ударили гром и молния, хотя на небе не было ни намека на грозу. После этого на плече эльфа уселся сокол и начал теребить его волосы и костюм. Неожиданно из леса заиграла труба, и птица взлетела и стала кружить вокруг. Потом улетела в ту сторону, где раньше стоял монастырь, но через некоторое время вернулась и снова уселась на плече, повторив эти действия. Матиаш вроде понял, что его зовут в лес. Вначале он побоялся идти, но потом, все-таки, поднялся и зашагал в чащу.